"Я восхищенно почитаю Анатоля Франса как опозорившее себя существо", — провозгласил памфлет Труп, которым в 1924 году Сюрреалисты скандально ответили на смерть знаменитого автора романов Таис, Боги жаждут и Господин Бержере в Париже. С тех пор все произошло так, как будто их литературное убийство, действительно, привело к результату, на который они рассчитывали: похоже, что, по крайней мере, в его родной стране, Анатоля Франса стали читать редко и, как бы, стыдясь; его изъяли из школьных и университетских программ, походя посмеиваясь, когда его упоминает тот или иной автор. Тем не менее, сто лет спустя после смерти, его произведения заслуживают того, чтобы их перечитывали. Помимо эрудиции, фантазии, хрустальной нежности и грациозности стиля, в них прослеживается гениальное предвидение таких феноменов, как дезинформация, "дубовый" язык политиканов и добровольное подчинение. Воздадим похвалу нюансу, который никогда не скатывался к релятивизму."Я восхищенно почитаю Анатоля Франса как опозорившее себя существо", — провозгласил памфлет Труп, которым в 1924 году Сюрреалисты скандально ответили на смерть знаменитого автора романов Таис, Боги жаждут и Господин Бержере в Париже. С тех пор все произошло так, как будто их литературное убийство, действительно, привело к результату, на который они рассчитывали: похоже, что, по крайней мере, в его родной стране, Анатоля Франса стали читать редко и, как бы, стыдясь; его изъяли из школьных и университетских программ, походя посмеиваясь, когда его упоминает тот или иной автор. Тем не менее, сто лет спустя после смерти, его произведения заслуживают того, чтобы их перечитывали. Помимо эрудиции, фантазии, хрустальной нежности и грациозности стиля, в них прослеживается гениальное предвидение таких феноменов, как дезинформация, "дубовый" язык политиканов и добровольное подчинение. Воздадим похвалу нюансу, который никогда не скатывался к релятивизму.

На французском языке с синхронным переводом.